«Во дни юности земной, когда некоторых из Первородных можно еще было узреть на этих полях, владениями Харара правила королева Атласка, внучка Фелы Плясуньи Небесной. И славной королевой была она. Лапа ее была столь же справедлива, благодетельствуя Племени, сколь молниеносен был коготь ее, разивший врагов.

Сын ее и соправитель был принц Многовержец. То был громадный кот, могучий воин, вспыльчивый, непомерно надменный для юных своих лет. Что касается его Именования, легенда гласит, что еще котенком он единым взмахом когтей своих поверг и убил сразу девять скворцов, сидевших в ряд на ветке. Потому он и был Именован Многовержцем, и далеко разошлась слава о его силе и деяниях.

Минуло много-много лет со времени гибели Виро Вьюги, и никто из живших в то время при Дворе ни разу не видывал кого-либо из Первородных. Несколько поколений сменилось с тех пор, как Огнелап пустился странствовать в дебрях, и многие считали его умершим или удалившимся на небеса к отцу своему и бабке.

Из уст в уста шла по Племени молва о мощи и смелости Многовержца, и стал Многовержец внимать тем ничтожествам, что вечно льнут к великому Племени, и стал он считать себя равным Первородным.

Однажды по всему Мировому Лесу пронесся слух, что Многовержец не согласен более состоять принцем-соправителем при своей матери. Назначено было Сборище, на которое отовсюду должно было сойтись Племя – пировать, охотиться и забавляться, и на этом Сборище Многовержцу предстояло надеть Мантию Харара, которую Тенглор Огнелап объявил неприкосновенной для всех, кроме Первородных, и провозгласить себя кошачьим королем.

И вот настал день, и Племя собралось при Дворе. Покуда все резвились, пели и танцевали, Многовержец грел на солнце огромное свое тело и осматривался. Потом встал и произнес: «Я, Многовержец, стоя ныне пред лицом вашим, по праву крови и когтя намерен надеть Королевскую Мантию, что так долго пустовала. Если не сыщется кота, который вразумил бы меня, почему мне не следует брать на себя это Древнее Бремя…» В этот миг по толпе пронесся шумок, и вперед выступил некий очень старый кот. Его потрепанная шкура отливала сединой – особенно на ногах и вокруг когтей, – и бела как снег была его морда.

«Ты притязаешь на Мантию по праву крови и когтя, принц Многовержец?» – спросил старый кот. «Притязаю», – отвечал огромный принц. «А по праву чьей крови притязаешь ты на королевский сан?» – спросил седоусый. «По праву крови Фелы Плясуньи Небесной, что течет в моих жилах, ты, беззубый, дряхлый мышиный дружок!» – горячо возразил Многовержец и поднялся с места. Столпившееся вокруг него Племя взволнованно зашепталось, а Многовержец подошел к сиденью из переплетенных корней Пра-Древа, посвященного Первородным. На глазах у всего Племени воздел Многовержец длинный хвост свой и оросил Пра-Древо, поставив на нем свою охотничью метку. Шепот стал еще взволнованнее, и кот-старец проковылял вперед.

«О принц, возжелавший стать кошачьим королем, – сказал старец, – быть может, по крови ты имеешь кое-какие права, но как насчет когтя? Вступишь ли ты в единоборство за Мантию?» – «Конечно, – смеясь, ответил Многовержец, – а кто будет моим противником?» Толпа глаза растаращила, высматривая могучего воина, который решился бы сразиться со здоровенным принцем.

«Я», – просто сказал старец. Все Племя удивленно зашипело и выгнуло спины, но Многовержец лишь вновь рассмеялся.

«Ступай домой, старый хрыч, и сражайся с тараканами, – сказал он. – Не буду я биться с тобой».

«Кошачьим королем не может быть трус», – бросил старый кот. И взревел тогда Многовержец от гнева, и рванулся вперед, целясь громадной лапой в седую морду старца. Но тот с удивительной быстротой отпрыгнул, саданув по принцевой голове, да так, что тот на время перестал что-либо соображать. Они принялись биться всерьез, и толпа с трудом верила глазам своим – таковы были ловкость и мужество старого кота, дерзнувшего выступить против столь огромного и свирепого бойца.

После долгих наскоков и отскоков они сцепились и стали бороться, свившись клубком, и хотя принц укусил старика в шею, тот, выпустив когти задних лап, ударил Многовержца так, что мех его закружился в воздухе. Разойдясь с врагом, Многовержец преисполнился изумления: как сумел столь сильно потрепать его этот немощный старец?

«Ты потерял много шерсти, о принц, – сказал старый вояка. – Может, откажешься от своих притязаний?» Разъяренный, принц рванулся к нему, и схватка возобновилась. Старец поймал зубами принцев хвост и, когда принц попытался повернуться и вцепиться ему в морду, оторвал сей хвост. Племя хором зашипело от удивления и ужаса, когда Многовержец, весь в крови, еще раз резко обернулся и встал носом к носу со старым котом, который тоже был ранен и тяжко дышал.

«Ты потерял шкуру и хвост, о принц. Так не отступишься от своих притязаний?» Обезумевший от боли, Многовержец бросился на старца, и они сцепились, плюясь, терзая друг друга, – в крови и слезах, блестевших на солнце. Наконец противник защемил задние лапы Многовержца меж корнями Пра-Древа.

Когда пыль осела, зрители испытали внезапное потрясение – в последней схватке с шубы старика сбило слой белой пыли. Морда его больше не была седой, и как пламя горели его лапы. «Ты видишь меня без маски, Многовержец, – сказал он. – Я – лорд Тенглор Огнелап, сын Харара, и это я повелел: кошачьих королей не было и не будет».

«Ты смелый кот, о принц, – продолжал он, – но твою наглость нельзя оставить безнаказанной». С этими словами Огнелап ухватил принца за шкирку и потянул, растягивая тело его и ноги, покуда они не стали во много раз длиннее, чем те, что задумала для кошек природа. Потом он извлек принца из-под корней и сказал: «Бесхвостым и бесшерстным, длинным и неуклюжим сделал я тебя. Ступай же и никогда более не являйся ко Двору Харара, ты, возжелавший захватить его власть. И в придачу вот какое заклятие налагаю я на тебя: да станешь ты служить любому члену Племени, который тебе прикажет, и так же да станут служить все потомки твои, покамест я не сниму этого заклятия с твоего рода».

С тем лорд Тенглор и удалился. Племя изгнало уродливого Многовержца, прозвав его Мурчелом – что значит «лишенный солнечного света», и он и все потомки его с тех пор ходят на задних лапах, ибо передние лапы Мурчела растут слишком высоко и не достают до земли.

Многовержец, захватчик, наказанный Первородным, был первым из Верзил. Они долго служили Племени: укрывали нас от дождя и кормили нас, когда охота была неудачна. И если иные из нас ныне служат опозоренному Мурчелу, то это уже другой рассказ, для другого Сборища».

Подпись автора

приветик

– Давным-давно, когда коты были котами, а мыши и крысы по ночам в кустах пищали «мамбли-пег, мамбли-пег», Рычатели и Племя жили в мире. Последние из псов-демонов вымерли, а их более миролюбивые потомки охотились рядом с предками наших предков.

И жил тогда принц, – ах какой это был принц! – и звали его Краснолап, и был он очень несчастен при дворе своей матери, королевы Пушинки Небесной. И вот он, шепча и танцуя, ушел ворожить с камнями и деревьями, ушел искать приключений…

– Совсем как Огнелап! – пискнул Шустрик.

– Тише! – зашипел на него Хвосттрубой.

– И вот однажды, – продолжал Гроза Тараканов, – когда солнце стояло высоко в небе и слепило ему глаза, Краснолап подошел к двум огромным кучам костей, лежавшим по обе стороны дороги у входа в долину. Он знал, что это ворота в Дикдикдикию, город собак. Между Рычателями и Племенем в то время не было ссоры, и к тому же Краснолап был принцем своего Племени, поэтому он смело вошел в долину.

Вокруг него были толпы Рычателей, больших и малых, толстых и тонких; они прыгали, кувыркались и лаяли, перетаскивая кости с места на место. Большинство костей они стаскивали к воротам и там, тявкая и повизгивая, залезали на высокие кучи и складывали кости на самом верху. Чем дальше, тем труднее становилось Рычателям карабкаться наверх; с пересохшими носами, задыхаясь, они пытались соединить две высокие кучи в арку.

Наконец появился огромный величественный мастиф который пролаял какие-то команды; Рычатели запрыгали и завертелись, изо всех сил стараясь угодить ему, но арка никак не получалась. Не было такого щенка в городе, который не попытался бы преодолеть последний пролет – всего в одну кость шириной, – но никто так и не смог забраться на самый верх изгибающихся столбов…

Странное чувство охватило Фритти. Он лежал и слушал рассказ Грозы Тараканов с закрытыми глазами, но вдруг обнаружил, что словно воочию видит описываемые события, что никогда не случалось у Стены Сборищ. Перед его мысленным взором вставали наклонные столбы из костей, он наблюдал за усилиями Рычателей, видел их вождя-мастифа, словно сам при этом присутствовал. Откуда взялось это чувство? Он лизнул переднюю лапу и умыл мордочку, внимательно слушая старого кота.

– В те времена, – продолжал Гроза Тараканов, – собаки еще не были игрушками Мурчелов, не были теми несчастными слюнтяями, какими стали сегодня, но Племя всегда подсмеивалось над ними, конечно не прямо в глаза. Поэтому, наблюдая, как собаки одна за другой карабкаются наверх, но тут же с позором скатываются вниз, Краснолап не мог удержаться от смеха.

Услышав это, огромный мастиф сердито обернулся и прорычал:

– Кто ты, о кот, который смеется?

Краснолап постарался сдержать смех.

– Я Краснолап, потомок Харара, – ответил он.

Мастиф смерил его взглядом:

– А я Рауро Куслай, король здешних собак. Никому не советую надо мной смеяться! – При этом собачий король важно выпятил грудь и так вытаращил глаза, что Краснолап едва не расхохотался снова.

– И долго вы строите эти ворота, о король? – спросил он.

– Уже три сезона, – ответил Куслай. – До конца работы не хватает всего одной кости.

– Я так и понял, – отозвался Краснолап, и вдруг ему захотелось сыграть шутку над этим важным, надутым собачьим королем. – Ваше величество, если я помогу вам закончить строительство ворот, обещаете ли вы оказать мне одну милость? – спросил он.

– Какую именно? – с подозрением поинтересовался король.

– Если я справлюсь с этим делом, то хотел бы получить кость по своему выбору.

Король подумал о тысячах костей, которыми владел, и даже тявкнул от радости, что с него спросили так дешево.

– Ты получишь любую кость в моем королевстве, какую пожелаешь. Только сделай.

Краснолап согласился и, взяв в зубы последнюю кость от ворот, осторожно и ловко полез наверх по раскачивающейся арке. Добравшись до самой верхушки, он тщательно вставил кость между двух изогнутых башен, и она встала на место, как последняя чешуйка, которую Муркла положила на ящерицу. Потом он спустился вниз, а Рычатели лаяли от радости, что работа завершена и сооружение мощных ворот закончено.

И вот пока все они смотрели наверх, хлопая ушами и радостно высунув языки, Краснолап подошел к основанию одной из башен. Он внимательно осмотрелся, улучил момент и вытащил из нее кость.

Несколько мгновений ничто не менялось – потом все задрожало, загремело, заколыхалось, ворота наклонились сначала в одну, потом в другую сторону… и рухнули с таким грохотом, словно все мертвые мира разом пустились в пляс.

Когда же король Рауро Куслай, дрожа от гнева и ужаса, повернулся к Краснолапу, принц лишь сказал ему:

– Я выбрал себе кость, как мы и договаривались! – И он рассмеялся.

Король посмотрел сначала на Краснолапа, потом на рухнувшие ворота, и глаза его налились кровью.

– П-п-поймайте этого ч-ч-чертова кота! – взвыл он – Уб-б-бейте его!

И все Рычатели Дикдикдикии тут же вскочили и бросились за Краснолапом; но он был слишком быстроног для них и убежал.

– Вспоминай обо мне, о король, – обернувшись, крикнул он на бегу, – когда в следующий раз будешь грызть кость на своем троне из незарытого навоза!

Подпись автора

приветик

– То что ваш досточтимый принц-консорт Пушли Воспарилл рассказывал о принце Многовержце и его искалеченных потомках, мне кое-что напомнило. Вы знаете, как впервые поссорились Мурчелы, слуги, и мы, Племя? Это старая история, но уверен, при Дворе ее редко рассказывают.

Никто, кроме Сквозьзабора и одного-двух старых котов, даже не слышал об этой истории. Принц сказал, что не помнит ее содержания.

– Но мы, воители, считаем своим долгом помнить о таких вещах, – ухмыльнулся Мышедав.

Вечно странствуя по дебрям,
Проходил однажды лесом
Сам лорд Тенглор Огнелапый,
Одинокий и бездомный… – начал он нараспев.
Много лет назад он вышел
В путь, покинув Перводомье,
И бродил он, постигая
И разыскивая что-то
В тех пустынях отдаленных
Под чужими небесами,
Где от веку наше Племя
Не блуждало, не бывало.
Помолчав, Мышедав начал рассказ:

– Во дни принца Схватингема, во время долгого и славного царствования королевы Мохнары, лорд Огнелап охотился на дальних окраинах Коренного Леса. Он бегал наперегонки с лисой, боролся с могучим медведем, гонял кроликов. Ему не хватало компании себе подобных, но он поклялся, что не вернется ко Двору своего отца, покуда Виро Вьюга не будет отомщен.

Однажды он увидел соплеменницу, идущую по опушке Коренного Леса, – красавицу, какой и во сне не видел.

Пышный хвост – теплее лета -
Развевается легонько,
И прекраснейшую шкуру
Шевелит дыханье ветра.
Ясность искреннего взора,
Гибкость поступи неслышной -
Точно дивное виденье
Перед лордом Огнелапом.
Цветом красавица была похожа на поле колышащейся пшеницы, нежная и пушистая, как облака над Котальными Равнинами.

– Как зовут тебя, прелестная? – спросил лорд Огнелап.

– Анемон, – ответила пришелица голосом нежным, как ручеек. – А ты кто?

– Неужели ты не знаешь меня? – удивился Первородный. – Я Тенглор Огнелап, сын Златоглава и Плясуньи Небесной, охотник и путешественник!

– Звучит очень мило!Анемон подняла удивительно тонкую лапку. – Хочешь немного прогуляться со мной?

Долго, долго прогуляли,
Прыгая, смеясь, играя,
Первородный Огнелапый
С Анемоною прекрасной.
Долго, долго восхищался,
Восторгался Первородный,
Но потом узнал внезапно
Об истории ужасной.
– Анемон, у тебя много братьев и сестер? – спросил Огнелап.

– Нет, я живу у Мурчелов. В моем доме больше нет никого из Племени.

– Странно, потому что я чую запах незнакомого кота, правда очень слабый. Может, за нами кто-то идет? – И Огнелап, шагая на ярко-красных лапах, оглянулся.

– Не думаю, – нежно ответила Анемон, – кроме меня самого, единственный кот, кого я сегодня видел, – это ты.

Лорд Тенглор обернулся в изумлении.

– Разве ты не фела? – вскричал он. – Как же так? Ты ничуть не похож на кота! – Первородный был ужасно расстроен.

– Ну что же, – смутился Анемон, – наверное, это оттого, что со мной сделали Мурчелы.

Дрогнул Тенглор Огнелапый
И взглянул тяжелым взором,
Вдруг понявши злую правду
Анемонова рассказа.
Анемон свою котовость
Потерял бесповоротно,
Вероломно и жестоко
Обращенный в полу фел у .
– Мурчелы!!! – взвыл лорд Огнелап. – Предательский род Многовержца! Они осквернили Племя! Придет день, и я отомщу им!

Сказав так, он убежал в лес, навсегда покинув искалеченного Анемона.

Так воскликнул Огнелапый,
Проклял он Верзил коварных -
И с тех пор в тени навеки
Племя Мурчелов пребудет!
Пусть сегодня наши слуги
Нам хозяевами стали -
Знайте: истинное Племя
Никогда не покорится!
И поэтому по слову нашего лорда Огнелапа воители никогда не ходят в тени Мурчелов.

Подпись автора

приветик